Лучшая помощь от властей – когда просто не мешают

30 лет подряд нерчинский учитель Сергей Литвинцев «ведет» отряд «Искатель». Ведет на раскопки древних поселений, по местам боев. Каждое лето проходят сплавы по рекам Нерчинского района. За плечами серьезные исследования, участие в научных конференциях, признание на всероссийском уровне, вступление во всероссийский военно-патриотический клуб «Русь», открывший новые горизонты. История, краеведение, археология, сохранность исторических памятников. Перечислять регалии и дипломы «Искателя» бессмысленно, так их много.

- Почему «Искатель»? И как можно продержаться на работе с детьми на изучении родного края 30 лет?

- Дело было так. 1985 год. Приходит в школу молодой учитель с каким-то опытом участия в археологических раскопках, небольшим опытом исследовательской работы. Историк, влюбленный в Нерчинск, его историю. Класс маленький, 24 человека. Четверо состояли на учете в, как тогда это называлось, «Детской комнате милиции». А это – четвероклашки, заметь, десятилетние… И в каждом классе практически, каким бы он слабым, хулиганистым, тяжелым не был, есть такие ребятишки, которым посмотришь один раз в глаза и понимаешь: вот ради этого ребенка я с этим классом и буду работать. А там таких было человек восемь. С ними мы «Искатель» и создали. Чем заниматься собирались? Ничего поначалу масштабного и громкого не предусматривалось – здоровый отдых на природе, экскурсии, походы. Круглый год. Познавательный туризм, в общем. Ходили почти каждый выходной, утром ушли, вечером, по темноте.

- Что можно успеть в походе за один день? Почувствовать романтику, подышать воздухом, отработать какую-то тему?

- Однодневные выходы – это очень важная вещь в такой работе. Вроде, чего особенного - походили 8-10 часов, вернулись? Какой, мол, это поход? Но ходить надо. Это – первый этап в процессе создания команды. Команда ножками создается, отсев попутчиков идет, происходит притирка детей друг к другу. Ходишь-ходишь несколько лет и вдруг видишь – это команда. У нас в 2010 году первый сплав по Нерче был с четвертым поколением «Искателя». 185 километров. Так вот, на этот сплав со мной пошла команда и мои коллеги – участники сплава из других районов края – это оценили. У моих ребят до этого сплава всего два выезда десятидневных было на Байкал и десятки однодневных походов в течение 4-х лет!

Помню, на заре моей учительской карьеры одна маститая коллега бросила мне: «авторитет дешевый зарабатываете!» 1995 год. Зарплату по полгода не платят. Школа бастует. То есть, учителя на работе находятся, но уроки не ведут. А мне на конференцию в Читу надо. Нанимаю машину, сажу детей и едем. На следующий день захожу в учительскую, еще одна коллега мне говорит: «Штрейкбрехер»! (предатель, значит).

А еще мама моя мне когда-то сказала: «Никому не подражай. Будь самим собой. В этом – твоя сила, в этом – твоя слабость». Этот совет мне очень помог и в жизни и в работе. Я вот, туризмом 30 лет занимаюсь с детьми. А у меня – топографический кретинизм, то есть, я по карте ориентироваться не могу. Чем сложнее и подробнее карта, тем хуже я ее читаю. Скрывать это? Да нет, я сам над собой посмеиваюсь первый, ребята-то мои карту прекрасно читают. Они вообще много чего лучше меня делают. Признавать их превосходство в чем-то надо. Легко, причем, признавать. И пусть говорят: «Да это он авторитет дешевый зарабатывает!» Вот 30 лет уже зарабатываю.

Бег с препятствиями

Я всегда встречал на этом пути больше тех, кто помогает, чем мешает. Причем, не по должности, как правило, не для того, чтоб для себя что-то выиграть…

- Кому могут помешать дети?

Никому, наверное. Мешать может руководитель детей. Особенно, если он имеет авторитет определенный, может на общественное мнение влиять. Если он независимый и самодостаточный. Такие начальников, как минимум, раздражают. Пока он, начальник твой потенциальный, еще в кандидатах ходит, ты ему как раз независимым, авторитетным и нравишься. Чтоб ходил рядом, поддержал на выборах. А приходит к власти, почему-то сразу хочет тебя зависимым сделать. От себя, любимого, конечно. Я эту историю несколько раз проходил. Я-то не менялся, менялись начальники.

- Какие препятствия вам можно организовать?

- Еще в 90-е годы несколько археологических сезонов прошли вообще без финансирования от управления образованием. Вот, представь, я планирую лагерь на территории Нерчинского района или на сопредельной территории. Выступаю в качестве начальника лагеря. Статус – межрайонный. У меня своих детей – человек 30. Затягиваю друзей – педагогов-археологов. Сретенск, Шилка, Борзя, Чита. В итоге – полноценный палаточный лагерь – свыше сотни детей. Где-то весной тебя приглашает начальник управления образованием и говорит: «Пиши смету на свой лагерь». Пишешь смету. Он говорит: «Хорошо, увеличь в два раза». Я увеличиваю в два раза, приношу. Наступает время получать деньги, приходишь, тебе говорят: «А денег нет», или: «Я занят, жди в приемной». Сидишь полдня в приемной. Начальник выходит, говорит: «Так, я поехал, некогда, завтра придешь». Назавтра – та же песня. Есть у меня время в приемных сидеть? Уходишь и проводишь лагерь вообще без этих денег. А потом узнаешь, что деньги были, и именно в том объеме, который «увеличь в два раза»...

- И как же проводили?

У меня же везде ученики, выпускники. Братья-сестры учеников. Мамы, папы. Друзья. Их очень много. Просто подходишь к человеку: помогите! И помогали, причем очень серьезно, кто, чем мог. Разные варианты были, в том числе и: «Идите в мой магазин, берите, что вам надо!»

Владимир Черепанов, директор Забайкальского Детско-юношеского центра, говорил: «Серега, приезжай в Читу, могу дать тушенку и макароны». Потом меняли на все подряд. 90-е – это же время бартеров. А тушенка во все времена была «валютой». Или, например, Александр Мальцев, директор агроснаба в те годы. Звоню ему обычно перед конференцией какой-нибудь (Иркутск, Красноярск, Улан-Удэ). И он, значит, на каждый такой выезд отоваривал нас в магазине агроснаба. Помню, и деньги еще дал на две палатки. Очень приличные. Они нам лет 15 служили. А Евгений Филинов полностью профинансировал экспедицию 1999 года, когда мы впервые почти всю Нерчу прошли – от Зеленого озера. В общем, многие нам помогали. И очень важно вспомнить их всех сейчас, мы ведь юбилейную книгу про «Искатель» готовим.

- С нынешней властью как складываются отношения?

Лучшая помощь – кода просто не мешают. И не паразитируют на тебе. Вот пример из последних. Встречаемся с новым губернатором Константином Ильковским 3 июня в Чите.

- Какие проблемы, Сергей Юрьевич, чем можем помочь? – спрашивает губернатор.

- Транспорт нам нужен, говорю, мы все время на выезде работаем, а в школе своего транспорта нет.

- Будет вам транспорт, вот ШОС пройдет, один автобус будет выделен «Искателю».

Руки пожали, разошлись. Губернатор слово держит, проходит ШОС, автобус выделяется. Школе № 9, где «Искатель» работает. Я на всех уровнях в Нерчинске информирую: губернатор обещал – губернатор сделал. А что делает начальник управления образования? Он выступает на районной педагогической конференции: вот, мол, пришел автобус в Нерчинск, будет подвозить детей городских в школы. Получается – он молодец, автобус для города добыл. А Литвинцев кто в этой ситуации? Злодей, который у городских детей автобус отобрать хочет. Это случай очень показательный, к вопросу: мешают – не мешают.

Утраченные деревни

- В каждом районе были деревни, которые исчезли по разным причинам. У нас сейчас в работе проект: в границах Нерчинского района такие ситуации выявить. Исчезли эти деревни, как правило, лет 50 назад. Пока еще живы люди, которые в тех деревнях жили. Ищем, куда они выехали, встречаемся с ними, воспоминания записываем, сканируем фотографии, если они есть. Вот была Зимовьиная – одно из северных сел района, 100 км выше по течению Нерчи от Нерчинска, люди оттуда выезжали, в основном, в Зюльзю. Значит надо ехать в Зюльзю и работать там, а это – на целый день. Это я опять про транспорт: частник будет ждать целый день? А если что в дороге случится? Какой спрос с частника? Сейчас ведь к перевозкам детей требования очень серьезные. Или Борщовка, Бянкино исчезли, куда люди выехали? В основном, в Нижние Ключи. Село Родионово исчезло, куда выезжали? Илим, Олекан. Бронниково исчезло, куда ехать? Березово, Знаменка…

- Что в этих деревнях интересного?

- Так ведь это – исчезающая история Малой Родины, это важная составляющая исторического прошлого района. В сохранении этого наследия – огромный воспитательный потенциал заложен. Еще раз повторюсь – люди еще живы, еще что-то помнят. Лет через 20 возможностей для реализации такого проекта будет гораздо меньше. И еще – большинство этих исчезнувших сел находились на берегах Нерчи и Шилки, они могут стать звеньями специального водного туристического маршрута: «Утраченные села Нерчинского района».

- Поэтому очередное путешествие по утраченным деревням состоялось на катамаранах?

- И поэтому тоже. В Бянкино, например, при всей известности этого села немногие краеведы попадали. Можно, конечно, через Шивки туда сходить, пешком. Я ходил и не раз. Но не каждый на это способен – тяжело. Можно из Нижних Ключей в Борщовку на лодке переплыть. И это мы делали с ребятами. А в Талакан как попасть? В Колтомой, Ульдур, Зимовьиную? Только сверху, по Нерче, с севера, из Тунгокоченского района. Что мы и сделали нынешним летом. Бросок на север, на машинах, и сплав на катамаранах: Кыкер – Бянкино. 230 километров.

Северные деревни – это сталинские лагеря, неизвестная история. Еще фиксируются следы землянок, захоронений заключенных, границы лагерей.

Лес, сплавляемый в Нерчинск и не дошедший до адресата, по плесам лежит под водой. Природа дикая, звери непуганые. В Талакане гуран два раза приходил, средь бела дня, гулял между палатками нашими, посмеивался. Видит же: мы не охотники. Жутко, красиво, величественно! И все это может исчезнуть очень скоро, просто – уйти под воду, если и вправду начнут строить на Нерче малую ГЭС. Шилке тоже такая перспектива угрожает. Поэтому мы торопимся пройти и Шилку. В этом году от Нерчинска до Сретенска прошли, это разминка была перед Кыкером, обкатка катамаранов. На будущий год маршрут: Сретенск – Часовинка, 250 километров. Ну как без транспорта? Нас ведь на «федералке» забирать надо будет после сплава, в Могочинском районе. Потом дальше идти собираемся – в Амур.

В Краснокаменский район на раскопки не поехали нынче. Почему? Только потому, что не было своего автобуса. Надо, чтобы он ждал нас там, с нами был, там мобильность нужна, памятники по степи разбросаны. А нанимать два раза, во-первых, уже это сложно о двух рейсах столь дальних договариваться, во-вторых – дорого очень.

Каторжане со стажем

Шесть лет назад вместе с братом Александром мы писали материал «По пути кандального звона». Вместе с искателями проехали по каторжным местам. Мы тогда подумали: Нерчинская каторга ведь известна всему миру, а мы там не были. Полстраны объездили, а она вот, рядом… Два раза ездили, оба раза – осенью. Посмотрели почти все: Базаново, Акатуй, Александровский Завод, Кадаю, Кутомару, Благодатку, Мальцевскую тюрьму, Горный Зерентуй, Нерчинский Завод. Я, когда по Акатую ходил, ощущал себя, как во сне: сколько же людей знаменитых эта земля повидала? Лунин, Каплан, Батька Махно!

Этот наш проект шестилетней давности «Каторга, как фактор влияния на развитие территории» еще не закрыт. Я не имею в виду сейчас даже развороченные недра и уничтоженные золотарями реки. Это ведь и сегодня продолжается едва ли не в каждом районе края. Живут люди и в каторжном крае. Работают. Любят свою Малую Родину. В бывших тюрьмах – школы и клубы. Лунные пейзажи. И разруха.

Мы в частных беседах задавали нашим собеседникам неполиткорректный вопрос: «Не считаете ли вы, что по-прежнему живете в колонии?» (в смысле – зависимой от центра, неравноправной территории). 19 из 20-ти ответили: «Да, считаю». Лишь один раз учитель истории в Горном Зерентуе, женщина, создатель и заведующая замечательным школьным музеем ответила: «Нет! - помолчала и добавила: - Я не хочу так считать». Есть о чем задуматься… Брат, понятно, об этом в том материале не писал. Деликатная тема. Но к ней надо бы вернуться.

- Но это страшная гипотеза. Получается, целый пласт людей вышел оттуда. То есть, мы плохо живем, потому что у нас каторга была? Это еще один повод для ненавистников Забайкалья призывать «бежать, бежать!»

- Я же не призываю бежать. Пытаюсь понять, просто, как историк. Но, думаю, понять это пора бы и властям центральным. В первую очередь – им. Они – в историческом долгу перед этой территорией. Надо ведь этот долг возвращать, наконец. Чтобы люди не говорили: «Да, я по-прежнему, живу в колонии. Я не защищен никак». Завтра кто угодно придет сюда, раскопает речку, увезет золото и на этом все закончится. Как население дальше здесь будет жить, какую воду пить, каким воздухом дышать, по каким дорогам ездить? Волнует это кого-то там, наверху? Пока будет так продолжаться, будут бежать, конечно. Кто может…

По местам боев

- Про Великий Новгород расскажешь? Что копали, сколько бойцов обнаружили, как происходило их захоронение? Какое у ребят осталось впечатление?

Мы только учились в этом году. Начали только понимать, что это вообще такое. Пять бойцов подняли. 127 захоронили. Знаешь, что особенно важным оказалось для нас? Мы побывали на войне. Там до сих пор взрывают эти снаряды, и каждый год 8 мая хоронят поднятых бойцов. Чтобы это прочувствовать, надо там быть. Поэтому ребята мои вернулись из Новгорода другими. И я тоже. И все это состоялось только потому, что в октябре прошлого года «Искатель» вступил в Военно-патриотический клуб «Русь». Профинансировать поездку из Забайкалья в европейскую часть страны, согласовать все вопросы по участию школьников в раскопках на местах боевых действий, где до сих пор небезопасно, может только очень серьезная организация. ВПК «Русь» это сделал. Это – огромный прорыв для «Искателя». Для ребят, которые со мной не побоялись туда поехать. Для родителей, которые отпустили детей. В военной археологии – главная задача – найти и поднять бойца. И когда будет поднят последний солдат? Не знаю.

- Это ведь была не единственная ваша поездка на запад в этом году?

Да, на раскопках под Великим Новгородом мы были в апреле – мае, а в августе летали в Москву, в военно-спортивный туристический лагерь «Осетр – 2014». Это ежегодное мероприятие клуба, все отряды «Руси» в нем участвуют.

Ирина Трофимова